Я нежно закружил языком вокруг набухшего клитора, и Даша вздрагивала от каждого прикосновения: ее чувствительность повысилась десятикратно. Она часто дышала, тонко постанывала и то шептала, то вскрикивала «пожалуйста!» Я вошел в совершенно мокрое лоно двумя пальцами и массировал особую точку, продолжая ласкать языком клитор. Девушка выгибалась, стонала, запрокидывая голову, все выше поскуливая. Я понимал, что она на грани.

«Как только она взорвется оргазмом, я войду в нее. И ей будет не так больно», — думал я, расстегивая брюки и высвобождая рвущийся в бой ствол.

Я упивался ощущениями девственной Дарии. Для нее это все фактически впервые. Она удивлена, возбуждена, ей немного стыдно, но безумно хорошо. Она проклинает меня и шепчет «еще! еще…» Ее разбуженная чувственность — изысканный десерт на пиру плотских утех.

Сдерживаться все тяжелее. Вскрики и содрогания девушки отзываются разрядами тока в висках, в позвоночнике, в пульсирующем жезле. Меня переполняют, возносят до небес, ввергают в пучину экстаза изысканные эмоции иномирянки. Вот-вот она достигнет вершины наслаждения, напитав меня не меньше, чем на неделю вперед.

И можно было бы остановиться. Но я хотел большего. Я ощущал себя диким варваром-охотником, убившим к ужину буйвола, и поджидающим, когда можно по-хозяйски, грубо взять от женщины благодарность, даже если она — против. И я собирался ворваться в нежное тело, услаждая слух криками и стонами своей невинной добычи.

Я понимал, что пользуюсь странным состоянием Даши, почему-то не сопротивлявшейся, когда проснулась, позволившей обласкать все ее тело. Я, не спрашивая разрешения, языком начертал на нем руны, скрепляющие союз магической пары (в этом я давно непревзойденный мастер, предпочитаю, чтобы мои ритуальные партнерши сгорали от страсти и нетерпения начать ритуал). Если все получится, мы с Дашей станем выдающимися напарниками, я уверен.

И разве это не чудесно, составлять идеальную магическую пару с тем, кто тебе всего за полтора дня стал необыкновенно дорог, кому ты доверяешь, кого ты по-настоящему хочешь?

Мне казалось, Даша вся со мной, она часть меня и согласна на все, даже не понимая значения моих действий. Уже находясь в трансе, в томной неге, даримой моими губами и языком, она стонала и двигалась в извечном ритме навстречу моим пальцам.

Я понимал, что нарушаю все мыслимые и немыслимые правила, которые сам же и установил и жестко следил за их соблюдением в академии. Но не мог, не хотел останавливаться.

Дария словно зачаровала меня, свела с ума, перевернула весь мой мир. И теперь своей покорностью и ответным желанием окончательно уничтожила мой самоконтроль, сорвала все замки, пломбы и преграды.

Одно мне не давало беззаботно погрузиться в блаженный рай. Мой монстр, мой Тагерга слишком волновался, шипел, раздувал «рожки» на своей голове. Он метался от раздирающих его энергетических волн. С одной стороны, — страсть и секс, которые он так любит и моментально отзывается даже на самый простой ритуал, включающий эти силы. С другой, — воинственность, агрессия, боевая стойка, словно перед ним враг, либо жертва, которую он хочет уничтожить.

Меня настораживало такое поведение моего монстра, но видимо пытающее меня вожделение не дало трезво оценить положение вещей. Когда Даша застонала громче и выше, потом напряглась, задрожала и выгнулась, Тагерга с шипением начал отползать глубже в сознание, словно прятался. И мне бы задуматься, но на меня лился поток изобилия сладких эмоций девчонки.

В тот момент, когда она забилась в крике оргазма, и я уже готов был ворваться в ее ждущее, истекающее соками, лоно, я ощутил надвигающееся на меня мощное энергетическое нечто, меня обдало холодом, я почувствовал толчок упругих ледяных щупалец.

Я отлетел от кровати, врезавшись точно в кресло и оставшись в нем полулежать. Я даже боли-то особо не почувствовал: заморозка обезболивает, снимает возбуждение, а я уже начал с ног до головы покрываться инеем. Те еще ощущеньица: оставаться в сознании, вроде все понимать, но не иметь возможности пошевелиться, скованному колкой тонкой корочкой льда.

Надо мной склонилась Даша. Она была такая манкая и сладкая — обнаженная, в чулках, после оргазма, но возбужденная и желающая продолжить.

«Ее бы схватить сейчас, опрокинуть в это кресло, подтянуть к себе, задрав ножки повыше, и оттрахать, чтобы плакала и кричала от удовольствия, чтобы навсегда запомнила, кто ее опекун, руководитель, хозяин, учитель, ректор!.. Это я сейчас так подумал? Безумец!»

— Мой спрут защищал меня от вашего монстра, господин ректор. Он знает, как я боюсь змей, он ведь теперь часть меня. — Девушка тронула амулет на своей груди. — И я не знаю, что мы с вами можем с этим поделать… Я не знаю, как вам сейчас растаять, попробую помочь, как в наших земных сказках…

Дария

Я теперь понимаю, почему я столько времени ни с кем не встречалась. Этого мужчину, умопомрачительной обжигающей страсти, что он дарит, стоило ждать, и не распыляться на невразумительные отношения! Вот теперь я готова, наконец, по-настоящему быть с мужчиной. Это решение, как выстрел, — быстрое и точно в цель! Мы оба этого хотим!

«О, боже, что он делает! Неужели я еще способна думать?..»

Не важно, что знакомство — всего два дня! Ну и что, что он мой босс! Я теперь верю, что так бывает — пришел, увидел, понял: это твое. Точка!

«О, нет, зачем он остановился?! Я же говорила — садист!.. Ум-м-м… Пытка!.. Но такая сладкая!.. Мой монстр недовольно ворчит… Тише, друг, все хорошо… Как на меня смотрит демон! Пожирает просто!.. А-а-ах! Волшебно!»

Если Визард творит такое губами, языком и пальцами, то ощущения от настоящей близости с ним даже трудно представить. Наверно, можно улететь на седьмое небо. А может и девятое! И я безумно хочу скорее наполниться демоном, убрать пустоту внутри себя. Хотя это и пугает: я почувствовала сквозь ткань брюк, какой там большой и горячий, пульсирующий, рвущийся на свободу зверь!

Я не знаю, кажется мне или нет, но монстр ректора тоже появился. Я его не вижу, но чувствую чужую энергетику и воинственное настроение моего Ледяного Спрута, его напряжение, концентрацию, как перед атакой. Что же у демона за чудовище?! Кто его монстр?

Визард волшебными, иначе и не сказать, пальцами и языком сводил меня с ума. Я умирала и воскресала, горела и дрожала от эйфории. Меня накрывало волнами райского блаженства, и только вожделеющей пустоте внутри меня было мало пальцев мужчины, она ждала и предвкушала большего.

Когда мне стало казаться, что мое тело — один сплошной нерв под током наслаждения, когда каждая клеточка задрожала от приближающегося извержения вулкана страсти, когда я дышала так часто, что казалось — не дышу совсем, я увидела, как на меня похотливо уставился огромный зеленоватый змей с золотыми глазами и кожистыми ресницами над ними. Мое сердце бешено заколотилось от ужаса, а спрут завибрировал, загудел, напрягая щупальца.